Войну обычно представляют как область грубого насилия, в которой право силы затмевает силу права. Так действительно было в течение почти всей человеческой истории, но в последние полтора века право приобретает все большее влияние на ведение боевых действий, а определенные действия, ранее рассматривавшиеся как непременная часть войны, становятся недопустимыми преступлениями, и правосудие может догнать преступника и спустя десятки лет. Решающий шаг в развитии международной ответственности за международные преступления был сделан с созданием постоянно действующего Международного уголовного суда (МУС) [1].
Сейчас, когда поступает все больше тревожных сообщений о вероятности эскалации российской агрессии, Украина должна открыть двери не только поставкам оружия от союзников, но и как можно более широкому применению международного уголовного права, чтобы исключить безнаказанность организаторов и исполнителей международных преступлений. Украинская же позиция остается традиционно компромиссной: Украина как будто подписала и даже ратифицировала Римский статут МУС, но потом признала закон о ратификации неконституционным [2].
Более полугода прошло с тех пор, как Верховная Рада приняла дополнить Уголовный кодекс статьями о международных преступлениях, но Президент до сих пор этот закон и не подписал [3]. Ассоциация поддерживает необходимость ратификации Римского статута и вступления в силу закона о военных преступниках, и предлагает посмотреть, какие дела о преступлениях оккупантов в Крыму могут оказаться в Гааге прямо сейчас. Начнем с преступлений, совершенных во время «горячей» фазы оккупации в 2014 году.
В феврале 2015 года Верховная Рада признала юрисдикцию МУС относительно «совершенных преступлений против человечности и военных преступлений высшими должностными лицами Российской Федерации и руководителями террористических организаций «ДНР» и «ЛНР», которые привели к особо тяжким последствиям и массовому убийству украинских граждан с февраля 2014 года и по настоящее время» [4].
Такую формулировку трудно назвать удачной, по меньшей мере из-за его ограниченности. Формулировка третьей части статьи 12 Римского статута позволяет государству избрать преступление, которое оно передает на рассмотрение Суда. Формулировка статьи такова: «может посредством заявления, представленного Секретарю, признать осуществление Судом юрисдикции в отношении данного преступления». То есть, чтобы МУС имел возможность рассматривать определенную ситуацию как преступление, и определять за него наказание, государство-заявитель должно с самого начала четко указать о каком именно преступлении идет речь.
Статут содержит четыре международных преступления: геноцид, преступления против человечности; военные преступления; преступление агрессии. Из этого каталога Украина избрала два преступления: преступления против человечности и военные преступления. В то же время Украина в декларации уже назначила виновных, что, в общем-то, является задачей Суда, а не обращающейся к нему стороны. По мнению Украины, в преступлениях виновны «высшие должностные лица Российской Федерации» (поскольку мы говорим о Крыме, оставим за скобками «ДНР» и «ЛНР»). А ведь в Крыму высшие должностные лица Российской Федерации могут подозреваться, в первую очередь, в преступлении агрессии. Согласно резолюции Генеральной Ассамблеи ООН «Определение агрессии» 1974 года, агрессией является:
а) вторжение или нападение вооруженных сил государства на территорию другого государства, или любая военная оккупация, какой бы временный характер она не носила… или любая аннексия с применением силы территории другого государства или его части…;
с) блокада портов или берегов государства вооруженными силами другого государства…;
d) нападение вооруженными силами государства на сухопутные, морские или воздушные силы, или морские или воздушные флоты другого государства;
е) применение вооруженных сил одного государства, находящихся на территории другого государства по соглашению с принимающим государством, в нарушение условий, предусмотренных в соглашении…;
g) засылка государством или от имени государства вооруженных банд, групп, и регулярных сил или наемников, совершающих акты применения вооруженной силы против другого государства, носящие настолько серьезный характер, что это равнозначно вышеперечисленным актам.
Как видим, действия России явно попадают под несколько определений агрессии. Агрессия, как правило, планируется именно высшими должностными лицами государства. Но по агрессии Украина юрисдикцию МУС как раз не признала. Так что привлечение МУС высших должностных лиц государства-агрессора к ответственности именно за агрессию может быть проблематичным.
Вторая проблема во временном ограничении. В украинском заявлении использована формулировка «начиная с 20 февраля 2014 года и по настоящее время». Формулировка “and tothe present time” использована в переводе заявления Верховной Рады, предоставленного МУС. Не может не возникнуть вопрос, означает ли фраза «по настоящее время», что Украина признает юрисдикцию по событиям, которые имели место в период между 20 февраля 2014 года (дата, указанная в заявлении), и 4 февраля 2015 года (дата принятия заявления), или вторая дата отнесена к неопределенному «настоящему времени» и является открытой, то есть период, в который Украина признает юрисдикцию, продолжается до сих пор. От толкования этого вопроса будет зависеть, сможет ли МУС рассмотреть события, произошедшие после 4 февраля 2015 года.
Примечательно, что в сопроводительном письме к заявлению, которое подал министр иностранных дел Украины, эти формулировки существенно модифицированы. В нем цитируется заявление Верховной Рады, но отмечается, что «Украина принимает юрисдикцию Суда для целей выявления, привлечения к ответственности и осуждения виновных и их пособников в актах, совершенных на территории Украины после 20 февраля 2014 года. Эта декларация сделана на неопределенный период и вступает в силу после подписания» [5].
Хорошая новость в том, что на данный момент в МУС не учитывают возможную проблему с временным ограничением. По крайней мере, в докладах Прокурора МУС с 2016 по 2020 год последовательно используется формула «Правительство Украины подало вторую декларацию… о признании юрисдикции МКС в отношении возможных преступлений, совершенных на ее территории с 20 февраля 2014 года и в дальнейшем, без окончательной даты… Прокурор объявляет о продолжении предварительного расследования ситуации в Украине так, чтобы охватить возможные преступления, совершенные после 20 февраля 2014 в Крыму и Восточной Украине» [6].
Плохая новость в том, что офис Прокурора МКС, кажется, все же сконцентрировался на двух категориях преступлений и не рассматривает преступление агрессии. По крайней мере, в заявлении о завершении предварительного изучения ситуации в Украине уже бывшая Прокурор Суда Фату Бенсуда отметила, что «есть разумные основания на данный момент считать, что в контексте ситуации в Украине было совершено большое количество деяний, составляющих военные преступления и преступления против человечности» [7].
Этот вывод сам по себе обнадеживающий, но недостаточный для того, чтобы МУС рассматривал дела. После завершения предварительного изучения ситуации прокурором, наступает очередь расследования, проводимого Палатой предварительного производства МУС, которая должна установить наличие оснований для проведения полноценного расследования, включающего в себя, в том числе, определение подозреваемых.
Необходимо также установить соответствие конкретным уголовным делам формальным критериям. Эти критерии разработаны для обеспечения соблюдения принципа комплиментарности. Согласно ему, МУС рассматривает только те дела, которые государство неспособно, или явно не желает расследовать. Само существование МУС вызвано тем, что государства не всегда могут привлечь к уголовной ответственности виновных в международных преступлениях. Кроме того, оценивается тяжесть преступления так, чтобы на рассмотрение системы международного уголовного правосудия попадали дела только о действительно серьезных преступлениях, требующих международного внимания.
В Римском статуте сформулированы следующие ограничения, при наличии которых дело не может быть принято к производству в МУС:
— это уголовное право же расследуется государством, имеющим юрисдикцию, кроме случаев, когда государство не желает, или неспособно расследовать или возбудить уголовное производство надлежащим образом;
— государство провело расследование и решило не осуществлять уголовное преследование лица, если только решение об отказе от уголовного преследования не обусловлено неспособностью или нежеланием государства. Такое ограничение обычно применяется для случаев, когда государство пытается скрыть преступника, совершив только формальное и заранее безрезультатное расследование;
— подозреваемый уже осужден за то преступление, в котором его обвиняют;
— дело недостаточно серьезное для того, чтобы оправдать дальнейшие действия со стороны суда.
С точки зрения этих критериев, по меньшей мере, некоторые крымские дела выглядят приемлемыми для МУС. Об этом говорила и прокурор МУС Фату Бенсуда в своем выводе: «исследовав доступную информацию, несмотря на существование информации о внутренних производствах, мой Офис пришел к выводу, что потенциальные дела, которые могут возникнуть в результате расследования ситуации в Украине, были бы приемлемыми. Так происходит потому, что компетентные органы власти Украины и/или Российской Федерации либо неактивны в отношении категорий лиц и деяний, идентифицируемых Офисом, либо потому, что национальная судебная система «недоступна» на территории под контролем противоположной стороны, что делает национальные органы власти действительно не способны получить обвиняемые или необходимые доказательства и показания, или иным способом осуществить производство» [7].
Относительно Крыма нет сомнений, что украинская судебная система в нем недоступна, потому что он находится под противоправным российским контролем. Россия не является стороной Римского статута, не осуществляет эффективного расследования международных преступлений и не привлекает к ответственности виновных. По крайней мере, об этом говорят международные отчеты. Среди многих можно процитировать, например, отчет Управления Верховного комиссара ООН по правам человека по ситуации в Крыму 2018 года в той части, что касается пыток и насильственных исчезновений: «отсутствие или недостаток эффективного расследования наблюдается во всех нарушениях. Необеспеченность ответственности создает климат безнаказанности и отказывает жертвам в доступе к правосудию и средствам защиты» [8].
Таким образом, Украине должно быть легко доказать неспособность привлечь к ответственности виновных в нарушениях прав человека в Крыму. Соответствующие подозреваемые не осуждены за преступления. Поэтому доказывание должно касаться, в основном, серьезности преступлений, которые должны быть достаточно тяжки для того, чтобы рассматриваться Судом. Однако, учитывая ограниченную способность самого МУС, вряд ли можно ожидать, что он рассмотрит все дела по всем преступлениям, которые совершаются в Крыму.
Этот суд создавался для рассмотрения небольшого количества дел на самом высоком возможном уровне, а не для рассмотрения большого количества типичных дел. Количество коммуникаций по делам в Суд от Украины уже приближается к сотне, и, очевидно, будет расти дальше, и потенциально может исчисляться тысячами. Среди таких дел целесообразно выделять приоритетные, такие, в которых расследование будет касаться не единичных случаев, а тенденций или наиболее тяжких преступлений или наиболее разыскиваемых преступников. О том, какие крымские дела можно выделить для МУС поговорим в следующей публикации.
Автор материала: Алексей Плотников, к.ю.н. (международное право).
- https://yur-gazeta.com/publications/practice/kriminalne-pravo-ta-proces/ukrayina-i-mizhnarodniy-kriminalniy-sud-dvadcyat-skladnih-pitan-i-prostih-vidpovidey.html.
- https://voxukraine.org/ukraine-and-the-international-criminal-court-a-constitutional-matter-ua.
- https://www.rada.gov.ua/news/Povidomlennya/208710.html.
- https://zakon.rada.gov.ua/laws/show/145-19#Text.
- https://www.icc-cpi.int/iccdocs/other/Ukraine_Art_12-3_declaration_08092015.pdf.
- https://www.icc-cpi.int/itemsDocuments/2020-PE/2020-pe-report-eng.pdf.
- https://www.icc-cpi.int/Pages/item.aspx?name=201211-otp-statement-ukraine.
- https://www.ohchr.org/Documents/Countries/UA/CrimeaThematicReport10Sept2018_EN.pdf.
