Агрессия Российской Федерации (РФ) против Украины в 2014 году привела к оккупации Крыма, а также частей Донецкой и Луганской областей. Последствием этого стали массовые и грубые нарушения прав человека на оккупированных территориях, а также появление около полутора миллиона внутренне перемещенных лиц [1]. Как Украина, так и РФ являются сторонами Конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 года (Конвенция), а следовательно согласно статьи 1 Конвенции должны обеспечить всем лицам, находящимся под их юрисдикцией, права и свободы, предусмотренные этим актом. Однако, вследствие упомянутых событий части территории Украины оказались вне ее контроля.
Что касается Крыма, РФ признает и утверждает свой контроль над полуостровом, что же касается частей Донецкой и Луганской областей, РФ заявляет об отсутствии такого контроля. В то же время, Украина продолжает быть единственным правомерным сувереном относительно территорий Крыма, Донецкой и Луганской областей, однако фактически не может осуществлять на этих территориях властных полномочий, в том числе по защите прав человека. Это порождает вопрос о том, кто же из государств несет обязанность по обеспечению прав человека на указанных территориях, и каким образом между государствами распределяется ответственность за нарушения прав человека, ставшие неизбежным следствием вооруженного конфликта и оккупации.
Оккупация РФ частей территории Украины привела к резкому ухудшению ситуации с правами человека на этих территориях. Так, резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН 73/263 осуждаются «длительное и полное пренебрежение Российской Федерацией своими обязательствами, Уставом ООН и международным правом, касающихся ее юридической ответственности за оккупированную территорию, включая обязанность уважать украинское законодательство и права всех гражданских лиц» [2].
В подготовленном на этом основании докладе Генерального Секретаря ООН отмечаются нарушения оккупационными российскими властями таких фундаментальных прав человека, как право на жизнь, свободу, личную неприкосновенность, право на справедливый суд, прав собственности, свобод мысли, совести, религии, мирных собраний и других [3]. Точная оценка характера нарушений прав человека в Крыму, так же как и в частях Донецкой и Луганской областей, затрудняется в силу недопуска на эти территории представителей международных правозащитных организаций [4].
Некоторые выводы о нарушениях прав человека, о которых идет речь, можно сделать на основании опубликованных документов по межгосударственным жалобам Украины против РФ в Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ). В частности, в пресс-релизе от 9 мая 2018 года отмечается, что украинское правительство заявляет о нарушении статей 2 (право на жизнь), 3 (запрет пыток), 5 (право на свободу и личную неприкосновенность), 6 (право на справедливый суд), 8 (право на уважение частной и семейной жизни), 9 (свобода религии), 10 (свобода выражения), 11 (свобода мирных собраний и объединений), 13 (право на эффективное средство правовой защиты), 14 (запрещение дискриминации) Конвенции, а также статью 1 Протокола 1 (право на собственность), статью 2 Протокола 4 (свобода передвижения) [5].
Итак жалоба Украины касается большинства предусмотренных Конвенцией и протоколами прав. Можно ожидать, что перечень заявленных нарушений в индивидуальных жалобах будет, по меньшей мере, таким же, если не дольше. Кроме того, сам ЕСПЧ подчеркнул, что «ключевым вопросом, который подлежит разрешению при рассмотрении этих заявлений будет то, Украина либо Россия имеют юрисдикцию в отношении обжалуемых нарушений в соответствии со статьей 1 Европейской конвенции по правам человека» [6]. Соответственно, принципиальным для Украины становится приложить максимальные усилия, чтобы возложить ответственность за нарушения на РФ, а также осуществить все возможные меры, чтобы выполнить свои обязательства по Конвенции и избежать такой ответственности.
Хотя Украина не осуществляет контроль над Крымом и частями Донецкой и Луганской областей с 2014 года, она остается относительно этих территорий государством-сувереном. В частности, Украина законодательно закрепила обязанность принимать меры по защите прав и свобод человека и гражданина на этих территориях.
В то же время Украина настаивает, что обеспечение прав и свобод человека в Крыму и неподконтрольных частях Донецкой и Луганской областей является обязанностью именно государства-оккупанта, то есть РФ. На этом основывается позиция Украины в международных судах, а именно по делу о применении Международной конвенции о ликвидации всех форм расовой дискриминации, рассматриваемом Международным Судом ООН, а также в межгосударственных жалобах Украины против РФ в ЕСПЧ.
Это создает в целом устоявшиеся для международного права вопросы распределения ответственности-суверена и государства-оккупанта за соблюдение прав человека на оккупированной территории. Некоторые основные нормы по такому распределению ответственности хорошо известны. Так, в Консультативном заключении по строительству стены на оккупированной палестинской территории Международный Суд ООН установил, что юрисдикция государств является преимущественно территориальной, однако иногда она может осуществляться за пределами национальной территории.
Учитывая предмет и цели Международного пакта о гражданских и политических правах, представляется естественным, чтобы государства-участники Пакта были связаны им в случае, если они осуществляют свою юрисдикцию вне своей территории. Этот вывод соответствует практике Комитета ООН по правам человека, и на него неоднократно ссылался ЕСПЧ, поэтому можно считать, что он указывает на существование общепризнанной нормы международного права.
Применение общей нормы об ответственности государства-оккупанта за соблюдение прав человека на оккупированной территории порождает ряд конкретных вопросов при их применении в жизненных ситуациях. Наибольший опыт здесь аккумулировал ЕСПЧ, который сталкивался с этими вопросами по делам, возникшим из ситуаций Северного Кипра, Приднестровья, Нагорного Карабаха и прочих. Первым делом такого типа стало известное дело «Лоизиду против Турции» (Loizidou v. Turkey) 1996 года.
Подход, согласно которому ответственность за соблюдение прав человека на оккупированной территории несут как государство-оккупант, так и государство-суверен, неоднократно подтверждался для других ситуаций и стал, как представляется, общим стандартом международного права прав человека.
В деле «Иляшку и другие против Молдовы и России» (Ilaşcu and Others v. Moldova and Russia), в отношении оккупированной РФ территории Приднестровья, то же ЕСПЧ пришел к выводу, что «когда государство не может обеспечить действие своей власти на части своей территории в соответствии с фактической ситуации (например, сепаратистский режим, военная оккупация), государство не перестает нести ответственность и осуществлять юрисдикцию. Она должна всеми дипломатическими и правовыми мерами по привлечению иностранных государств и международных организаций продолжать гарантировать права и свободы, предусмотренные Конвенцией».
Отрадно, что Украина осознавала этот свой долг с самого начала оккупации. В принятом уже в апреля 2014 года законе «Об обеспечении прав и свобод граждан и правовой режим на временно оккупированной территории Украины» прямо указано обязанность Украины принимать «все необходимые меры по обеспечению прав и свобод человека и гражданина, предусмотренных Конституцией и законами Украины, международными договорами, всем гражданам Украины, которые проживают на временно оккупированной территории».
В то же время, тем же законом «ответственность за нарушение определенных Конституцией и законами Украины прав и свобод человека и гражданина на временно оккупированной территории возлагается на РФ как на государство-оккупанта соответствии с нормами и принципами международного права».
Примечательно, что формулировка закона устанавливает для Украины обязанность заботиться только о правах собственных граждан. Это можно объяснить нежеланием брать на себя обязательства в отношении граждан РФ в Крыму, однако потенциально может породить проблему подобную дела Ilaşcu, где заявителем о нарушении выступал гражданин третьего государства. Однако, пока этот вопрос остается теоретическим. Из этого положения очевидно, что Украина продолжает считать себя сувереном касательно Крыма и заявляет о своем желании выполнять обязательства по защите прав человека.
Однако, что делает данное дело отличным от дел Loizidou и Ilaşcu – это то, что РФ также заявляет о себе по Крыму как о якобы государстве-суверене. Поэтому, по меньшей мере теоретически, не должно возникать проблем с признанием ее ответственности за нарушение прав человека в Крыму, потому что она и сама признает такую ответственность. Однако эта позиция РФ порождает другую проблему, которая заключается в том, что она вряд ли признает любое решение ЕСПЧ, в котором будет упоминаться украинский суверенитет над Крымом.
Нельзя исключать, что заявители по делам, поступающим из Крыма, Донецкой и Луганской областей могут выбрать судиться исключительно против РФ, ведь дела Mozer и Ilaşcu явно демонстрируют, что ЕСПЧ склоняется к признанию ответственности РФ за нарушение прав человека, совершенные самопровозглашёнными органами. В то время как в Крыму ситуация еще более однозначна, и здесь иск исключительно против РФ может быть лучшим выбором сточки зрения признания решения и его исполнения государством-нарушителем.
Только ЕСПЧ сможет определить, может ли такая ответственность быть установлена только для РФ. Однако в любом случае следует ожидать, что суд по собственной инициативе может проверить соблюдение в таких делах своих позитивных обязательств со стороны Украины. Еще одна отличительная черта украинской ситуации заключается в том, что между Украиной и РФ длится активный вооруженный конфликт. Нельзя забывать и о квалификации ситуации именно как межгосударственного вооруженного конфликта прокурором Международного уголовного суда (МУС).
Поэтому существует вероятность, что ЕСПЧ решит рассмотреть вопрос ответственности с точки зрения международного гуманитарного права, причем для этого ему не понадобится даже делать собственные выводы о наличии и природы конфликта, ведь он сможет ограничиться ссылкой на прокурора МУС. Подобную оценку наличия контроля именно с точки зрения международного гуманитарного права ЕСПЧ уже делал по делу «Чирагов и другие против Армении» (Chiragov and Others v. Armenia).
Примечательно, что формулировка закона устанавливает для Украины обязанность заботиться только о правах собственных граждан. Это можно объяснить нежеланием брать на себя обязательства в отношении граждан РФ в Крыму, однако потенциально может породить проблему подобную дела Ilaşcu, где заявителем о нарушении выступал гражданин третьего государства. Однако, пока этот вопрос остается теоретическим. Из этого положения очевидно, что Украина продолжает считать себя сувереном Крыму и заявляет о своем желании выполнять обязательства по защите прав человека.
Однако, что делает данное дело отличным от дел Loizidou и Ilaşcu – это то, что РФ также заявляет о себе как о якобы государство-суверена, поэтому, по меньшей мере теоретически, недолжно возникать проблем с признанием ее ответственности за нарушение прав человека в Крыму, потому что она и сама признает такую ответственность. Однако эта позиция РФ порождает другую проблему, которая заключается в том, что она вряд ли признает любое решение ЕСПЧ, в котором будет упоминаться украинский суверенитет над Крымом.
Нельзя исключать, что заявители по делам, которые происходят из Крыма, Донецкой и Луганской областей могут выбрать судиться исключительно против РФ, ведь дела Mozer и Ilaşcuявно демонстрируют, что ЕСПЧ склоняется к признанию ответственности РФ за нарушение прав человека, совершенные самопровозглашёнными органами, в то время как в Крыму ситуация еще более однозначна, и здесь иск исключительно против РФ может быть лучшим выбором сточки зрения признания решения и его исполнения государством-нарушителем.
Только ЕСПЧ сможет определить может ли такая ответственность быть установлена лишь для РФ. Однако в любом случае следует ожидать, что суд по собственной инициативе может проверить соблюдение в таких делах своих позитивных обязательств со стороны Украины.
Еще одна отличительная черта украинской ситуации заключается в том, что между Украиной и РФ идет активный вооруженный конфликт. Нельзя забывать о квалификации ситуации именно как межгосударственного вооруженного конфликта прокурором Международного уголовного суда (МУС).
Поэтому существует вероятность, что ЕСПЧ решит рассмотреть вопрос ответственности с точки зрения международного гуманитарного права, причем для этого ему не понадобится даже делать собственные выводы о наличии и природы конфликта, ведь он сможет ограничиться ссылкой на прокурора МУС. Подобную оценку наличия контроля именно с точки зрения международного гуманитарного права ЕСПЧ уже делал по делу «Чирагов и другие против Армении» (Chiragov and Others v. Armenia).
Из анализа практики ЕСПЧ можно сделать два вывода. Во-первых, ЕСПЧ критически относится к обычной линии защиты государств-оккупантов, строящейся вокруг якобы отсутствия территориальной юрисдикции суда. В таких случаях ЕСПЧ ссылается на ст. 1 Конвенции, согласно которой государства обязаны обеспечивать предусмотрены права и свободы всем, кто находится под их юрисдикцией, и на концепцию эффективного контроля как часть права международной ответственности государств, с помощью которой определяется фактический связь между де-факто властями оккупированной или сепаратистской территории и государством-оккупантом. Это даже более справедливо для Крыма, контроль над которым РФ не оспаривается.
Поэтому вряд ли следует ожидать, что ЕСПЧ откажется признавать ответственность РФ за нарушение прав человека на оккупированных территориях Украины. Во-вторых, дело Khlebik продемонстрировала, что Украина может избежать ответственности за нарушение прав человека на оккупированных территориях. Однако, ответственность Украина все же нельзя исключать, так же как и возможность избежания такой РФ, по меньшей мере в отдельных делах.
Как представляется, важнейшим вопросом, на который должен будет ответить ЕСПЧ в следующих делах, станет вопрос о доказательствах присутствия, контроля, или влияния РФ на оккупированных территориях. Это касается не только Донбасса, где Россия отрицает свое присутствие, но и Крыма, ведь значительная часть нарушений прав человека, о которых заявляет Украина, состоялась в так называемый «крымского референдума» и до момента, когда РФ признала свой контроль над Крымом.
В конце концов, первая межгосударственная жалоба Украина против России была инициирована еще до признания РФ такого контроля. Из практики ЕСПЧ очевидно, что государства могут считаться ответственными за деятельность вне их территории, независимо от того, осуществляют они контроль над территорией другого государства прямо либо косвенно через подчиненные местные структуры [7].
1.http://www.internal-displacement.org/europe-the-caucasus-and-central-asia/ukraine/figures-analysis.
2.https://reliefweb.int/sites/reliefweb.int/files/resources/A_74_276_E.pdf.
3.https://undocs.org/ru/A/RES/73/263.
4.https://reliefweb.int/report/ukraine/report-human-rights-situation-ukraine-16-february-15-may-2019-enruuk.
5.https://hudoc.echr.coe.int/eng-press?fbclid=IwAR3CD-NpPB246xltXUxsEd-QCRC1luA9v0hlF3KMocePYfRUisDl6meDc0k#{%22fulltext%22:[%2220958/14%22],%22sort%22:[%22kpdate%20Descending%22]}.
6.https://hudoc.echr.coe.int/eng-press?fbclid=IwAR3CD-NpPB246xltXUxsEd-QCRC1luA9v0hlF3KMocePYfRUisDl6meDc0k#{%22fulltext%22:[%2220958/14%22],%22sort%22:[%22kpdate%20Descending%22]}.
7.https://pravoua.com.ua/ua/store/pravoukr/pravo_2020_11/pravo_2020_11_s5/.
