Перекрытие воды Крыму Украиной и международное гуманитарное право

Крымский полуостров был оккупирован Российской Федерацией весной 2014 года в рамках «гибридной войны» России против Украины. Он стал фактическим российским эксклавом, получая более 80% своей воды из Украины [1]. Весной 2014 года украинская власть прекратила эксплуатацию Северо-Крымского канала — водного пути, который доставлял воду из Днепра в Крым. При этом Государственное агентство водных ресурсов Украины пояснило, что не удалось достичь договоренности с крымскими потребителями по цене и объему воды. Отключение воды привело к недостатку воды для сельского хозяйства и промышленности, а также для военных целей на оккупированном полуострове. Это также привело к бесконечным утверждению России о том, что прекращение поставок воды является нарушением международного права [см., например: 2]. Эта статья будет касаться вопроса о том, нарушает ли перекрытие законы войны, известные как международное гуманитарное право.
Об этом пишет кандидат юридических наук Алексей Плотников.

Статья 23 Четвертой Женевской конвенции обязывает воюющих разрешать свободный проход свободное пропускания всех посылок с важнейшими продуктами питания, одеждой и тонизирующими средствами, предназначенными для детей, младше 15 лет, беременных женщин и рожениц. Вода не упоминается, однако можно утверждать, что прекращение подачи воды привело к снижению производства продуктов питания в Крыму.

Действительно, согласно статье 54 Первого дополнительного протокола использование голода против гражданских лиц как способа ведения войны абсолютно запрещено. В крымском случае эти положения следует анализировать на основе простого факта, что Крым не изолирован от остального мира, а нехватка воды с Украиной никоим образом не препятствует доставке товаров, включая пищу, с российского материка морем или паромной переправой.

Упомянутые статьи Конвенции и Протокола касаются сложных гуманитарных ситуаций, когда жизнь гражданских лиц подвергается реальной опасности. Комментарий к статье 238 Четвертой Женевской конвенции 1958 г. объясняет, что эта норма была создана с целью «облегчения страданий миллионов людей, которые испытали голод или эпидемии» [10, с. 178]. В комментарии 1987 г. к статье 54 Первого дополнительного протокола подчеркивается, что использование голода как метода ведения войны означает его целенаправленное провоцирование, в частности путем лишения гражданского населения продовольствия [9, p.653]. На данный момент ничто не указывает на то, что население лишено медикаментов, продуктов первой необходимости или есть угроза голода вследствие недостатка воды.

Остается вопрос, блокада Крыма является ли актом коллективного наказания гражданского населения. Министерство иностранных дел России часто характеризовало отключение воды как «попытку наказания крымчан за их выбор» [См., например: 7]. Однако относительно Крыма такие утверждения являются фактически и юридически неточными. Крым отделен от России узким Керченским проливом с паромной переправой, соединяющий крымский город Керчь и Российский Краснодарский край. Грузоподъемность линии такова, что значительно превышает потребности в обеспечении грузами. Крым имеет несколько морских портов, что позволяет доставлять огромное количество грузов морем, включая воду.

С юридической точки зрения понятие коллективного наказания можно найти в нескольких документах. Статья 33 Четвертой Женевской конвенции запрещает «коллективные наказания, так же как и любые запугивания или террор». Статья 75 Первого дополнительного протокола запрещает коллективные наказания или угрозы. Аналогично, обычное международное право, как его описывает МККК, запрещает коллективные наказания [8, с. 374].

Идея, которая стоит за этими правилами, может быть прояснена предварительными конвенциями. Так, Гаагские конвенции 1899 г. предусматривают, что к населению не могут применяться никакие коллективные наказания любого характера за поступки одного человека.[9, ст. 50]. Это же положение повторяется в Гаагских правилах 1907 г. [10, ст. 50]. Конвенцияоб обращении с военнопленными 1929 г. предполагает, что «запрещаются также коллективные наказания за отдельные деяния» [11, ст. 46]. Из этих положений следует, что сначала понятие коллективного наказания касалось репрессивных мер, принятых в отношении группы лиц для наказания за неправомерное поведение одного человека, но не экономических мер, принимаемых по оккупированной территории.

Дальнейшие комментарии к Женевским конвенциям и Первого дополнительного протокола подтверждают этот подход. Согласно комментарию 1958 г. в Четвертой Женевской конвенции, статья 33 «воплощает в международном праве один из общих принципов внутреннего права, то есть, что уголовная ответственность носит личный характер» [12, с. 225]. Далее в комментарии объясняется, что эта статья не охватывает наказания, наложенные судом по уголовному праву в надлежащем процессе, а касается только тех наказаний, которые применяются в отношении групп лиц «вопреки найэлементарным принципам человечества, за поступки, которые эти лица не совершили». За комментарием к Первому дополнительному протоколу «понятие коллективного наказания следует понимать в широком смысле: оно охватывает не только законные приговоры, но санкции любого рода» [6, с. 874].
Упомянутые комментарии показывают, что понятие коллективного наказания описывает коллективные уголовные, административные, дисциплинарные или другие формы санкций. Это подтверждается отечественной и международной судебной практикой. Так, Международный уголовный трибунал бывшей Югославии по делу Делалича проанализировал такие формы коллективного наказания, как коллективное заключение и коллективное избиение нескольких лиц за проступки одного человека [13, пп. 309, 323, 513]. В деле Прибке итальянский судпришел к выводу, что массовое убийство гражданских лиц в ответ на нападение партизанявляется формой коллективного наказания [14].

Эти случаи далеко не похожи на случай Крыма. Прекращение доставки воды на территорию в военные годы нельзя сравнить с уголовным или административным наказанием группы лиц за определенное правонарушение. Иначе все виды экономических санкций, эмбарго, торговые ограничения и нарушения международных коммерческих договоров хотя бы частично несут элементы коллективного наказания.

1. Залежність Криму від материкової України.http://www.bbc.com/ukrainian/business/2015/09/150922_crimea_economy_blockade_az.
2. Ivan Abazher: Ukraine’s Crimea water blockade requires specific intervention and a principledinternational response. https://www.oprf.ru/en/press/news/2019/newsitem/50217.
3. Convention Relative to the Treatment of Prisoners of War, 27 July 1929. [Electronic source]. –Access mode: https://www.icrc.org/ihl/INTRO/305?OpenDocument.
4. Protocol Additional to the Geneva Conventions of 12 August 1949, and relating to theProtection of Victims of International Armed Conflicts (Protocol I) of 8 June 1977. [Electronic source].– Access mode: https://www.icrc.org/ihl/INTRO/470.
5. Commentary to the IV Geneva Convention Relative to the Protection of Civilian Persons inTime of War / Ed. by J. Pictet. Geneva: International Committee of the Red Cross, 1958. 660 p.
6. Commentary on the Additional Protocols of 8 June 1977 to the Geneva Conventions of 12August 1949 / Ed. by Y. Sandoz, C. Swinarski, B. Zimmermann. Geneva : Martinus Nijhoff Publishers,1987. 1625 p.
7. Блокада Крыма – это попытка наказать крымчан за их выбор России.https://regnum.ru/news/polit/2271497.html.
8. Customary International Humanitarian Law. Volume 1. Rules / Ed. by J.M. Henckaerts, L.Doswald-Beck. Cambridge : Cambridge University Press, 2005. 676 p.
9. Convention (II) with Respect to the Laws and Customs of War on Land and its annex:Regulations concerning the Laws and Customs of War on Land, 29 July 1899.
10. Convention (IV) respecting the Laws and Customs of War on Land and its annex: Regulationsconcerning the Laws and Customs of War on Land of 18 October 1907.
11. Convention Relative to the Treatment of Prisoners of War, 27 July 1929.
12. Commentary to the IV Geneva Convention Relative to the Protection of Civilian Persons inTime of War / Ed. by J. Pictet. Geneva: International Committee of the Red Cross, 1958. 660 p.
13. Prosecutor v. Zejnil Delalić, Zdravko Musić (aka “Pavo”), Hazim Delić and Esad Landžo (aka“Zenga”) (Čelebici Case”). Appeal Judgment, Case No IT-96-21-A, ICL 96 (ICTY 2001), 20th February2001.
14. Marchisio S. The Priebke Case before the Italian Military Tribunals: A Reaffirmation of thePrinciple of Non-Applicability of Statutory Limitations to War Crimes and Crimes against Humanity,Yearbook of International Humanitarian Law, 1998, Vol 1. P. 344-353.