Международные стандарты, применимые к конфликту в Украине, и обязательные для имплементации в профильном законодательстве следует разделить на следующие, которые регламентируют вопросы оккупированных территорий, зоны боевых действий на Востоке, а именно Операции Объединенных Сил (ООС), а также статус внутренне перемещенных лиц (ВПЛ). Касательно Крыма также подлежат учету международные стандарты прав коренных народов. Об этом пишет профессор Борис Бабин.
Международные договоры, регламентирующие режим временно оккупированных территорий(ВОТ) Украины в Автономной Республике Крым (АРК), Севастополе, отдельных районах Донецкой и Луганской областей (ОРДЛО) прежде всего относятся к международному гуманитарному праву. В первую очередь это IV Женевская конвенция о защите гражданского населения во время войны 1949 г., а также ІІІ Женевская конвенция про обращение с военнопленными 1949 г., Дополнительный протокол к Женевским конвенциям, касающийся защиты жертв международных вооруженных конфликтов, от 8 июня 1977 г. и Гаагская конвенция о законах и обычаях войны на суше с приложением к ней, Положением о законах и обычаях войны на суше от 18 октября 1907 г.
Развитие этих соглашений нашли собственное отражение в Комментарии Международного общества Красного Креста ст. 5 ІІІ Женевской конвенции 1960 г., в Инструкции Сан-Ремо по международному праву, применяемого к вооруженным конфликтам на море 1994 г., а также в практике Международного Суда ООН, такой как Консультативное заключение Международного Суда ООН A/ES-10/273 от 9 июля 2004 г. № 131 «Правовые последствия строительства стены на оккупированной палестинской территории».
Вопрос применения в условиях межгосударственного конфликта других норм международного права, в частности предписаний многосторонних и двусторонних договоров следует определяться учетом Венской конвенции о праве международных договоров 1969 г. и предварительно одобренных в 2011 г. Комиссией ООН по международному праву статей о последствиях вооруженных конфликтов для международных договоров (A / 66/10). Учету по этому вопросу также подлежат резолюция 3314 (XXIX) Генеральной Ассамблеи ООН (ГА ООН) от 14 декабря 1974 г. «Определение агрессии», резолюции ГА ООН 66/99 от 9 декабря 2011 г. и 66/125 от 10декабря 2014 г. и тому подобное.
Определенную специфику составляет применение на ВОТ требований Конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 г. с протоколами к ней, развитой в практике Европейского суда по правам человека (ЕСПЧ), которая вводит категорию эффективного контроля определенного государства над иностранной территорией, обязанностей обоих государств относительно прав человека на этой территории. Позиция ЕСПЧ по этому вопросу была сформирована в решениях по делам «Луизиду против Турции» 15318/89 1996 г. «Иляшку и другие против Молдовы и России» 48787/99 2004 г., «Катан и другие против Молдовы и России»2012 г., «Кипр против Турции» 25781/94 2014 г., «Саргсян против Азербайджана» 40167/062015 г.
В этих делах Большая палата ЕСПЧ провозглашает, что возможность вины государства за нарушение прав человека на территории, которую она не контролирует, зависит от того, какие конкретно возможные и разумные меры это государство приняло для деоккупации собственной территории, а также и для содействия защиты конкретному нарушенному праву лица или группы лиц.
Практика ЕСПЧ по ВОТ в Украине еще не сформирована, решения по существу или по приемлемости в межгосударственных делах «Украина против России» (заявления 20958/14,43800/14, 42410/15, 8019/16, 70856/16 и 38334/18) еще не вынесены. По индивидуальным заявлениям о событиях на ВОТ против РФ ЕСПЧ пока не одобрил решений по существу, вынеся лишь ряд решений о неприемлемости отдельных дел, из-за недостаточности доказательств или нарушений заявителями или их защитниками процедуры (решения по делам «Лесной и другие против Украины и России» 5355/15 2016 г. и другие).
Также ЕСПЧ было вынесено два решения о событиях на Востоке Украины, по заявлениям лиц, подавших заявления против Украины в соответствии о невозможности получения социальных выплат в Донецке и о невозможности вынесения судебного решения из-за оставления материалов дела в Луганске. В этих делах, «Хлебик против Украины» 2945/16 2017 г. и «Цезарь и другие против Украины» 73590/14 2018 г. ЕСПЧ не установил нарушений Украиной конвенционных обязательств, а действия государства-агрессора заявители не обжаловали.
Относительно событий на ВОТ также имеет значение дело «Украина против России» в Международном суде ООН (МС ООН), где РФ обвиняется в нарушении предписаний Международной конвенции о ликвидации всех форм расовой дискриминации 1965 г. и Международной конвенции о борьбе с финансированием терроризма 2000 г.. Решение по сути МС ООН еще не вынесено, но имеют следующие обязательные предписания МС ООН в этом деле как Приказ МС ООН о предварительных мерах по делу «Украина против России» от 19 апреля 2017 г. и решение МС ООН о приемлемости дела «Украина против России» от 8 ноября 2019 г. № 166.
Среди других обязательных решений международных конвенционных органов, где отражен вопрос ВОТ, следует указать на отдельные акты комитетов ООН, таких как Заключительные замечания Комитета по правам человека к седьмому периодическому отчету РФ от 28 апреля 2015 г. CCPR/C/RUS/CO/7.
Также по событиям на ВОТ в измерении морских пространств ВОТ имеет значение возбужденное дело № 2017-06 в арбитраже с применением Конвенции ООН по морскому праву 1982 г. «Спор о правах прибрежных государств в Черном море, Азовском море и Керченском проливе (Украина против России)», в котором окончательного решения еще нет, но 21 февраля 2020 г. арбитражем было принято Постановление о предварительных возражениях РФ (о приемлемости дела).
Также в аналогичном арбитраже рассматривается другое дело № 2019-28 по Конвенции 1982 г. «Спор о задержании украинских военных кораблей и их экипажей (Украина против России)», где решение по существу пока также не вынесено. Ранее из соответствующих обстоятельств Международным трибуналом по морскому праву в Деле № 26 по задержанию трех украинских военных кораблей (Украина против России) было вынесено обязательное для сторон решение о принятии мер обеспечения от 25 мая 2019 г. и дело было передано в вышеуказанный арбитраж.
Все вышеприведенные решения международных судов и арбитражей являются обязательными для Украины, в частности в измерении законотворчества. В то же время по вопросам ВОТ Украины принято ряд рекомендательных решений ассамблеей международных организаций, таких как ООН, ОБСЕ, Совет Европы и Европейский Союз.
Прежде всего это обязательные для всех органов, должностных лиц ООН и организаций под ее эгидой резолюции ГА ООН по вопросам ВОТ в Крыму, такие как «Территориальная целостность Украины» от 27 марта 2014 г. 68/262, серия ежегодных резолюций «Состояние с правами человека в Автономной Республике Крым и городе Севастополь (Украина)» от 19 декабря 2016г. 71/205, от 19 декабря 2017 г. 72/190, от 22 декабря 2018 г. 73/263 и от 18 декабря 2019 г. 74/ 168, а также серия ежегодных резолюций «Проблема милитаризации Автономной Республики Крым и города Севастополь, Украина, а также районов Черного и Азовского морей» 73/194 от17 декабря 2018 г. и 74/17 от 9 декабря 2019 г.
Также следует указать на ежегодные резолюции Парламентской ассамблеи ОБСЕ (ПА ОБСЕ) по вопросам ВОТ в Украине, одобренные на ее 23-й сессии в Баку в 2014 г. «О явных, грубых и неисправленных нарушений Хельсинских принципов Российской Федерацией», на 24- й сессии в Хельсинки в 2015 г. «О продолжении явных, грубых и не исправленных нарушений обязательств ОБСЕ и международных норм Российской Федерацией», на 26-й сессии в Тбилиси в 2016 г. «О нарушении прав человека и фундаментальных свобод в Автономной Республике Крым и городе Севастополь», на 27 сессии в Минске 2017 г. «Восстановление суверенитета и территориальной целостности Украины», на 28 сессии в Берлине 2018 г. «Нарушение прав человека, которые продолжаются, в Автономной Республике Крым и городе Севастополь (Украина)», на 29-й сессии в Люксембурге в 2019 г. «Милитаризация Российской Федерацией временно оккупированных Автономной Республики Крым и города Севастополь, Украина, Черного и Азовского морей».
Необходимо указать и на ряд резолюций Парламентской ассамблеи Совета Европы (ПАСЕ) по ВОТ Украины. Прежде всего это резолюции от 21 апреля 2016 г. 2112 (2016) «Гуманитарная обеспокоенность в отношении лиц, лишенных свободы во время войны в Украине», от 12 октября 2016 г. 2132 (2016) «Политические последствия российской агрессии в Украине» и 2133 (2016) «Правовая защита нарушенных прав человека на территории Украины вне контроля власти Украины» и других. Также следует упомянуть резолюции Европейского парламента, такие как «О ситуации с правами человека в Крыму, в частности в отношении крымских татар» от 3 февраля 2016 г. 2016/2556 (RSP), «Крымские татары» от 12 мая 2016 г.2016/2692 (RSP), «О украинских заключенных в России и ситуацию в Крыму» от 16 марта 2017г. 2017/2596 (RSP), «О делах крымскотатарских лидеров Ахтема Чийгоз, Ильми Умерова ижурналиста Николая Семену» от 5 октября 2017 г. 2017/2869 (RSP).
Вопросы применения международного права по зоне разграничения и ООС являются сложным, учитывая ограниченное количество применимых актов, кроме Женевских конвенций, и существование прямо касательного к этим вопросам Минского переговорного процесса (МПП). В первую очередь в этом измерении следует привести резолюцию 2202/2015 Совета Безопасности ООН от 17 февраля 2015 г. о Комплексе мероприятий по выполнению Минских соглашений.
Первый документ, появившийся в рамках МПП 5 сентября 2014 г., назывался «Протокол по итогам консультаций Трехсторонней контактной группы касаемо совместных шагов, направленных на имплементацию Мирного плана Президента Украины П. Порошенка и инициатив Президента России В. Путина». Он имел устав программного документа и обязанностей для сторон не образовывал. Единственным закрепленным в международном праве форматом, который можно применить к «Протоколу» 2014 г. является его принадлежность к предусмотренным международным гуманитарным правам «специальных договоренностей», которые заключаются во время вооруженного конфликта, упомянутых в статье 3 всех четырех Женевских конвенций 1949 г.
Такие договоренности могут формироваться в любой форме, прежде всего вовлеченными в конфликт сторонами. Примером ст. 15 І Женевской конвенции говорит о «договоренности о перемирии, либо о прекращении огня или местные договоренности». Международное гуманитарное право ничего не говорит нам о обязательности таких документов и о порядке их реализации, которая может обеспечиваться исключительно взаимностью. Из содержания гуманитарного права следует ситуативность, временность и упрощенная процедура возникновения и прекращения таких договоренностей и одновременно — недопустимость злоупотребления такими договоренностями для достижения военной цели (то есть вероломство).
Следующим документом МПП стал подписанный 19 сентября 2014 г. «Меморандум о выполнении положений» вышеуказанного «Протокола». Этот акт в вступительной части прямо указал на содержание минских документов именно как «договоренностей о двустороннем прекращении применения оружия», то есть — четко охарактеризовал их именно как договоренности по международному гуманитарному праву, а не как международные договоры. Отличием «Меморандума» от «Протокола» стало упоминание в вводной части не только участников Трехсторонней группы, но и «представителей отдельных районов Донецкой и Луганской областей» и его направленность на урегулирование исключительно военных вопросов.
Следующий документ, подписанный в рамках Трехсторонней группы 12 февраля 2015 г., под названием «Комплекс мероприятий по выполнению Минских договоренностей», также имел сходные черты оформления и содержания, что исключали его юридическую обязательность для подписантов. Формой политико-правового подкрепления содержания Минских договоренностей (то есть «Комплекса мер» 2015 г., что ссылался на «Протокол» 2014 г. и «Меморандум» как средств о расширения «Протокола») в рамках МПП стала Декларация Президента РФ, Президента Украины, Президента Франции и канцлера Германии «в поддержку Комплекса мер по выполнению Минских договоренностей» от 12 февраля 2015 г. В этом акте установлено, что лидеры «одобряют» «Комплекс мероприятий» и одновременно прямо не говорилось об одобрении ими «Протокола» или «Меморандума» 2014 г.
В резолюции 2202/2015 Совет Безопасности ООН поддержал «Комплекс мероприятий», призвал все стороны обеспечить его полное выполнение и поздравила Декларацию лидеров. Резолюция2202/2015 была одобрена Советом Безопасности ООН согласно его полномочий, определенных в главе VI Устава ООН «Мирное разрешение споров» (ст. 36, 52, 53 и другие), поэтому она имеет статус рекомендации, а не обязательного для исполнения государствами ООН предписания решения Совета Безопасности, которые одобряются по другой процедуре, предусмотренной ст. 25 Устава ООН.
В этих условиях все документы МПП и резолюция 2202 Совета безопасности ООН не образовали для Украины международно-правовых обязательств. Эти акты никак не являются правомерным и легальным основанием для обязательного одобрения и изменения законов Украины, для принятия новых норм Конституции Украины. Другой важной составляющей статуса зоны боевых действий (ООС) является дерогация, осуществленная с 2015 г. Украиной относительно подконтрольной правительству части Донецкой и Луганской областей по ст. 15 Конвенции 1950 г. и ст. 4 Международного пакта о гражданских правах.
Кроме этих договорных норм режим дерогации в международном праве на универсальном уровне определено Сиракузскими принципами ограничения и отступления от обязательств по Международному пакту о гражданских правах 1985 г. E/CN.4 /1985/4 и Замечаниями общего порядка № 29 относительно отступлений от положений пакта во время чрезвычайного положения (ст. 4) 2001 HRI / GEN / 1 / Rev.5 / Add.1. Обязанности государств по соблюдению режима и порядка дерогации отражено в ряде решений ЕСПЧ таких как «Аксой против Турции»21987/93 1996 г., «Демир и другие против Турции» 21380/93 1998 г. и др.
Статус ВПЛ не определен специальными международными соглашениями, в которых участвует Украина. При этом к защите прав ВПЛ применимы предписания универсальных и региональных соглашений по правам человека. В частности, предписания Конвенции 1950 г. в этом измерении раскрыты через решение ЕСПЧ «Тимишев против России», 55974/00 2005г.,«Татишвили против России» 1509/02 2007 г., «Будаева и другие против России», 15339/02 2008г. По вопросам защиты прав ВПЛ одобрено ряд резолюций ГА ООН, такие как «Защита и помощь внутренне перемещенным лицам» 62/153 2007 г., 62/249 2008 г., 63/307 2009 г., 64/1622009 г.. и т.п., а также утвержденные Руководящие принципы ООН по вопросу перемещения лиц внутри страны E/CN.4 /1998/53 / Add.2 1998 г.
На уровне Совета Европы указанный вопрос поднимался в рекомендации Комитета МинистровRec2006 (6) «О внутренне перемещенных лицах» 2006 г. и в рекомендациях ПАСЕ 1631 (2003) «Внутреннее перемещение в Европе» 2003г., 1877 (2009) «Люди, забытые Европой: защита прав долгосрочно перемещенных лиц» 2009 г. Относительно ситуации с ВПЛ в Украине ПАСЕ было в частности утверждено резолюцию 2028 (2015) «Гуманитарная ситуация с украинскими беженцами и перемещенными лицами» 2015 г.
