Крымские татары и аннексия Крыма: запугивание и ответ

История украинской революции достоинства и дальнейшей российской агрессии хорошо описаны в литературе [см. 1, 2]. 20 февраля 2014 года, когда пророссийский президент Янукович, еще был у власти в Украине, российские служащие и солдаты без опознавательных знаков, которые впоследствии стали известны как «маленькие зеленые человечки», начали устанавливать контроль над стратегическими объектами на Крымском полуострове. В первые дни марта Украина потеряла контроль над Крымом. 16 марта 2014 года в России состоялся псевдореферендум, на котором жители Крыма были вынуждены голосовать под дулами автоматов. Россия заявила, что 97% крымчан проголосовали за «воссоединение» с Россией, а 18 марта 2019 года объявила Крым своей территорией. Об этом пишет кандидат юридических наук Алексей Плотников.

Действия Украины в Совете Безопасности ООН 15 марта 2014 года предсказуемо потерпелине удачу против российского вето. 27 марта Генеральная Ассамблея ООН приняла Резолюцию68/262, которая подчеркнула, что референдум не имеет законной силы и не может быть основанием для каких-либо изменений статуса Автономной Республики Крым или города Севастополь [3]. Россия осудила резолюцию как «контрпродуктивную» и продолжала действовать согласно своей политике. Украина неоднократно заявляла и продолжает заявлять, что не признает аннексию, но не имеет возможности восстановить контроль над полуостровом. Военные силы и силы безопасности страны были мобилизованы для предотвращения продвижению российских парамилитарных формирований на Донбассе [по детальному описанию сторон, участвующих в вооруженном конфликте в Украине см.: 4], тогда как единственное практическое мероприятие, которое они могли принять в Крыму состояло в блокировании Перекопского перешейка, чтобы предотвратить проникновение российских сил на материковую Украину.

Жители Крыма по-разному относились к российскому контролю, начиная от энтузиазма до открытого противостояния, причем крымские татары выступили самыми активными антагонистами в отношении российского вторжения. Меджлис призвал бойкотировать «референдум» 16 марта, подрывая русскую версию почти односторонней поддержки аннексии. Весной 2014 года крымские татары устроили ряд мирных манифестаций, чтобы продемонстрировать свое несогласие с аннексией. Само существование крымских татар оказалось потенциально губительным для российского нарратива о том, что Крым — «исконно русская земля». Как отмечают Койнаш и Шаррон, «принятие Крыма как чисто русского требует, чтобы его коренные народы — главным образом крымские татары — были стерты из истории региона, а их противопоставление российскому ирредентизму не учитывалось» [5, С. 29]. Ответом была кампания, которую Хьюман Райтс Вотч характеризует как «незаконное задержание, похищение, жестокое обращение, включая пытки, и давление на проукраинских активистов других жителей с полной безнаказанностью» [6]. Лидерам Меджлиса, включая Мустафу Джемилева и председателю Меджлиса Рефату Чубарову, было отказано во въезде в Крым и выданы письменные предупреждения о том, что их деятельность экстремистская по российскому законодательству. Помещение Меджлиса и дома его членов регулярно подвергались обыскам. Так же в домах простых членов крымскотатарской общины, а также мечетях и школах искали оружие, взрывчатку и запрещенную литературу. 18 мая 2014 года крымским татарам не было разрешено проводить общественные мероприятия, посвященные годовщине депортации, и они смогли провести лишь общую молитву. Российские прокуроры обнародовали заявления, описывая деятельность Меджлиса как экстремистскую и характеризуя его как незаконную организацию [7].

Нападения на крымских татар, угрозы, избиения и принудительные исчезновения стали отличительной чертой крымского политического ландшафта. Некоторые исчезнувшие лица были позже найдены мертвыми с признаками пыток. Уголовное расследование в таких случаях либо не было начато, или ведется неэффективно. Кампания запугивания сопровождалась давлением на крымскотатарские СМИ. ATR, ведущий крымскотатарский телеканал получил неофициальные указания не вспоминать о Меджлисе или о лидерах крымских татар, не преданных России [7], в то время как российский прокурор предупредил канал, что трансляция крымскотатарских сборов составляет «призывы экстремистского характера» [6]. Журналисты канала сообщили о нападениях членов пророссийской «самообороны», которые включали задержания, избиения, унижения и конфискации техники. По данным ОБСЕ, украинские телеканалы были заблокированы с июня, у них конфисковали оборудование [8]. 26 января 2015 года в помещении ATR прибыли лица в масках, которые конфисковали оборудование и прекратили вещание [9]. Таким образом было приведено к молчанию последнее крымскотатарское СМИ, которое не было лояльным к оккупационной власти.
Ориентиром для российской политики в Крыму стало решение Верховного Суда Российской Федерации от 29 сентября 2016 года, которое подтвердило решение «Верховного Суда Республики Крым», запрещающий Меджлис как экстремистскую организацию, которая «подстрекает насилие или проводит политику неуважения к демократии и отрицает признанные демократические права и свободы» [10], а также совершает «действия, направленные на подрыв территориальной целостности Российской Федерации» [11].
Генеральная Ассамблея ООН охарактеризовала российскую политику в Крыму как «практику дискриминации жителей временно оккупированного Крыма, включая крымских татар, а также украинцев и лиц, принадлежащих к другим этническим и религиозным группам, русской оккупационной властью» [12]. Генеральный секретарь ООН указал на «сужение пространства для проявления украинской и крымскотатарской идентичности и практикования соответствующих культур в Крыму … которое тесно связано с подавлением политического инакомыслия и альтернативной политической мысли» [12]. Аналогичную формулировку применил Европейский Парламент, который осудил «дискриминационную политику, которую вводила так называемая власть, в частности, коренной крымскотатарской общины, нарушения их имущественных прав, усиление запугивания в политической, социальной и экономической жизни этой общины и всех тех, кто выступает против российской аннексии» [13].

Давление на лидеров, активистов и СМИ сопровождается очернением крымских татар как группы в публичных заявлениях самопровозглашенных крымских чиновников и российских СМИ. К. Коростелина делает вывод, что демонизация крымских татар «продолжает играть решающую роль в их позиционировании в обществе сегодня» [14, С. 44]. С. Бланк является еще пессимистичнее, когда он утверждает, что «сегодня между Кремлем и организацией очередной депортации этнического или иного меньшинства, которая считается «национальной», нет никаких институциональных, моральных или правовых барьеров, кроме целесообразности и потенциального страха перед последствиями для правительства» [15, С.28]. Это вряд ли большое преувеличение. Мустафа Джемилев характеризует российскую политику как преднамеренную тактику вытеснения крымских татар из Крыма [16].

1. Bertelsen, Olga. Revolution and War in Contemporary Ukraine: The Challenge of Change.Stuttgart: Ibidem, 2017.
2. Wynnyckij, Mychailo. Ukraine’s Maidan, Russia’s War: A Chronicle and Analysis of theRevolution of Dignity. Stuttgart: Ibidem, 2019.
3. G.A. Res. 68/262, Territorial Integrity of Ukraine, UN Doc. A/RES/68/262 (27 March 2014).
4. Galeotti, Mark. Armies of Russia’s War in Ukraine. London: Bloomsbury Publishing, 2019.
5. Coynash, Halya, Charron, Austin. “Russian-occupied Crimea and the state of exception:repression, persecution, and human rights violations”. Eurasian Geography and Economics 60, no. 1(2019): 28-53.
6. Gorbunova, Yulia. “Rights in Retreat: Abuses in Crimea.” Human Rights Watch, June 9, 2016.https://www.hrw.org/report/2014/11/17/rights-retreat/abuses-crimea.
7. “Harassment and Violence against Crimean Tatars by State and Non-State Actors”. AmnestyInternational Public Statement, May 23. 2014, https://www.refworld.org/pdfid/53847c9e4.pdf.
8. “Media freedom under siege in Crimea, Ukraine, says OSCE representative,” OSCE newsrelease, March 8, 2014. http://www.osce.org/fom/116240.
9. “Raid on ATR television channel in Crimea unacceptable, a clear intrusion of media’sindependence, says Mijatović”, OSCE news release, January 26, 2015.https://www.osce.org/fom/136221.
10. Judgment of the Supreme Court of the Russian Federation of September 29, 2016 No 127-АПГ16-4. http://www.vsrf.ru/stor_pdf.php?id=1487872.
11. “Russian Supreme Court’s Illegitimate Decision to Ban the Mejlis of the Crimean Tatar People”,Department of State Press Statement, September 30, 2016. https://2009-2017.state.gov/r/pa/prs/ps/2016/09/262627.htm.
12. G.A. Res. 71/205, Situation of human rights in the Autonomous Republic of Crimea and thecity of Sevastopol (Ukraine), UN Doc. A/RES/71/205 (February 1, 2017).
13. The cases of Crimean Tatar leaders Akhtem Chiygoz, Ilmi Umerov and the journalist MykolaSemena, European Parliament resolution of 5 October 2017 on the cases of Crimean Tatar leadersAkhtem Chiygoz, Ilmi Umerov and the journalist Mykola Semena (2017/2869(RSP)) (2018/C 346/12)(October 5, 2017).
14. Korostelina, Karina. “Crimean Tatars: From Mass Deportation to Hardships in OccupiedCrimea”. Genocide Studies and Prevention: An International Journal 9, no. 1 (2015): 33-47.
15. Blank, Stephen. “A Double Dispossession: The Crimean Tatars After Russia’s Ukrainian War”.Genocide Studies and Prevention: An International Journal 9, no. 1 (2015): 18-32.
16. Dzhemilev, Mustafa. “About 20 thousand Crimean Tatars left peninsula”. Zmina. February 27,2017. https://zmina.info/en/news-en/blizko_20_tisjach_krimskih_tatar_zalishili_pivostriv__dzhemilev-3.