Европейские ценности и российская агрессия

Российская Федерация стремится быть доминирующей державой в регионе и настаивает на своем первенстве на постсоветском пространстве. Можно предположить, что Россия рассматривает свою внешнюю политику с точки зрения «безопасности» и считает себя оппозицией США и «испорченной» односторонней силе Запада. Путин считает, что бывшие советские республики должны быть сферой интеграции в регионе под руководством России как единственным «законным гарантом» безопасности [11]. И расширение Североатлантического альянса (НАТО) до границ России расценивается ими как «реальная угроза». Такой подход активно использовался во внешней политике России бывшим премьер-министром РФ Евгением Примаковым. В 2013 году доктрина была усилена российским генералом армии Валерием Герасимовым, разработавшим операционную концепцию идей Примакова с использованием «гибридной войны» или серых зон.

В конце концов, захват Россией Крыма и вторжение в Восточную Украину – это реакция на украинский проевропейский вектор развития, подорвавший российское влияние и посягнувший на доктрины Примакова и Герасимова. Российская агрессия продемонстрировала гибридную войну как новый двигатель и путь внешней политики в отношении прозападных соседних государств. Похоже, что гибридная война против Украины – это попытка России дискредитировать интеграцию Украины в ЕС и впоследствии в НАТО, а также отчаянная попытка сохранить свое влияние в стране и в регионе.
Доктрина и взгляды Евгения Примакова оказывают беспрецедентное влияние на формирование внешней политики России. «Момент, когда он возглавил МИД России, ознаменовал драматический поворот во внешней политике России. Россия сошла с пути, по которому наши западные партнеры пытались ее повести после распада Советского Союза, и встала на собственный путь» [9], – отметил нынешний министр иностранных дел России Лавров, подчеркнув его жизненно важную роль во внешней политике России. Так о чем же данная доктрина?

Согласно Румеру [8] доктрина Примакова основана на следующих фундаментальных компонентах: Россия как незаменимый игрок с независимой внешней политикой; видение многополярного мира, управляемого концепцией крупных держав; доминирование России на постсоветском пространстве и стремление к евразийской интеграции (Содружество независимых государств, СНГ с последующей интеграцией в Россию); противодействие расширению НАТО; партнерство с Китаем как рычаг воздействия на США и Запад.
Кайникара [5] также сформулировал те же пять принципов в российской внешней политике в статье «Возвращение России на мировую арену: доктрина Примакова – анализ». По которому Россия проводит подлинную внешнюю политику доминирования на постсоветском пространстве, противодействуя любым попыткам расширения НАТО и сотрудничеству России, Китая и Индии (спровоцировавшему появление БРИКС) в качестве рычага давления на однополярное доминирование под руководством США. Проще говоря, Россия считает себя доминирующей державой, выступающей против экспансии идей Запада, и расценивает Армению, Беларусь, Эстонию, Грузию, Украину и другие бывшие советские республики как «область воли» Москвы.

По прошествии более двадцати лет Россия продолжает придерживаться доктрины Примакова, и ее доминирование во внешней политике можно наблюдать в случае с Украиной и противоправной попыткой аннексировать Крым. Революция Достоинства в Украине привела к про-европейскому правительству и вызвала переход от многовекторного к явно проевропейскому и, следовательно, про-демократическому вектору с последующими усилиями по присоединению к ЕС и НАТО [7]. Это было переломным моментом для России, подорвавшим ее внешнеполитическое доминирование и доктринальный подход к соседям.

В ответ Россия предприняла попытку незаконной аннексии Крыма и вторглась на восточные и южные территории Украины посредством гибридной войны. В конце концов, Путин выступил с речью по Крыму перед депутатами Государственной Думы, членами Совета Федерации, главами российских регионов и представителями гражданского общества в Кремле в 2014 году [10], где были прямо затронуты доктринальные идеи Примакова. Путин видит ситуацию в Украине как «исчезновение биполярности на планете» и причину отсутствия стабильности; подчеркивает, что «Россия – независимый, активный участник международных дел… имеет свои национальные интересы, которые необходимо учитывать и уважать».

Понятно, что он рассматривает российскую агрессию против Украины как национальный интерес, который «должны уважать» международные партнеры. Он рассматривает проевропейский выбор Украины как действия, направленные против «Украины и России и против евразийской интеграции» и оценивает расширение НАТО на восток у границ России, как угрозу их интересам. Далее он отметил: «Также отмечу, что мы уже слышали заявления из Киева о скором вступлении Украины в НАТО. Что бы это значило для Крыма и Севастополя в будущем? Это означало бы, что флот НАТО окажется прямо здесь, в этом городе военной славы России, и это создало бы не иллюзорную, а вполне реальную угрозу для всего юга России …мы благодарны народу Китая, руководство которого всегда рассматривало ситуацию в Украине и в Крыму с учетом всего исторического и политического контекста и высоко ценим сдержанность и объективность Индии».

Ясно, что Путин апеллирует не к безопасности населения Крыма, а к Черноморскому флоту России, выступающим против НАТО в Черноморском регионе и далее манипулирует этим нарративом для жителей Крыма. Кроме того, он упомянул поддержку Китая и Индии как средство размывания мировой однополярности. Похоже, все дело в устойчивом использовании Путиным доктрины Примакова, с игрой в СССР в плане безопасности. Действительно, все концептуальные элементы доктрины явно представлены в выступлении и исполняются Россией на практике.

Что это значит для Украины? Российская Федерация продолжит выстраивать вышеупомянутый нарратив об «исторических сферах влияния» и своем противостоянии с НАТО, где соседние государства немедленно столкнутся с российской агрессией в случае их проевропейского вектора развития. Россия пытается помешать интеграции Украины в ЕС и НАТО, так как опасается потерять влияние в регионе. Суверенные и независимые государства ближнего зарубежья не входят в рамки видения российской внешней политики, в отличие от неоимперской интеграции под руководством России; и любое отклонение от этого считается реальной угрозой российской парадигме безопасности. Агрессия в Крыму – это лишь часть внешней политики России, а не «воля крымчан». Российскую внешнюю политику можно легко проследить по доктрине Примакова, в которой мы продолжаем видеть продвигающуюся интеграцию Содружества независимых государств под эгидой России; объединение с Беларусью как неоимперский путь и «ответ на расширение НАТО», применение силы против бывших советских республик [2].

В 2013 году начальник Генштаба России Валерий Герасимов представил доклад «Основные тенденции развития форм и методов использования Вооруженных Сил, основные задачи военной науки по их совершенствованию» [4], опубликованный в еженедельнике «Военно–промышленный курьер», где он представил российское понимание природы войны в современную эпоху, то есть доктрину Герасимова о современной гибридной войне.

Это стало частью современной военной доктрины и стратегии [1] и усовершенствованных операционных концепций внешнеполитического подхода Примакова. В докладе было упомянуто, что управление войной значительно изменилось и перешло от жесткой силы к мягкой или просто к гибридной войне. Это означает, что акцент в современной войне делается на широкомасштабном использовании политических, экономических, информационных, гуманитарных и других невоенных мер. При реализации этих мер, указывает Герасимов, следует рассчитывать на «протестный потенциал населения».

В случае Крыма рассматривалось русскоязычное население, считающее себя частью «русского мира» и находящееся под влиянием российской пропаганды. В доктрине подчеркивалось, что все это должно дополняться военными мерами скрытого характера, включая осуществление мер информационной войны и действий сил специальных операций. Более того, открытое применение силы должно применяться на определенном этапе, часто под прикрытием «миротворчества и урегулирования кризисов» для достижения окончательного успеха в конфликте. Наряду с обычными методами ведения войны предусматривалось применение нетрадиционных [4].

На самом деле это произошло в Крыму, как массовая дезинформация о ситуации на Украине, тайная военная операция сил специальных операций, применение «зеленых человечков» без опознавательных знаков и других мер гибридной войны. В конце концов Путин использовал «предполагаемое преследование» русскоязычного населения для развертывания «миротворческих операций и урегулирования кризисов». Российские военные реформы и использование доктрины нашли свое отражение в незаконной попытке аннексировать Крым в 2014 году и вторжении на восток Украины, где широко применялись предусмотренные Герасимовомым асимметричные действия и меры гибридной войны. Это использование сил специальных операций для создания постоянно действующего фронта на всей территории противостоящего государства, а также информационное воздействие [4].

На основании исследования «Исследования гибридной войны и пример России в Крыму» [3] можно принять во внимание бесчисленное множество гибридных методов, тактик и инструментов, используемых в Крыму Россией. Они использовали обычные силы для контроля доступа в Крым, блокируя гавани с боевыми кораблями, контролируя военные базы и аэропорты и создавая контрольно-пропускные пункты. Помимо спецназа, Москва использовала регулярную армию; российские войска находились в Крыму до первого вторжения на основании соглашения о Черноморском флоте.

Также Путин манипулировал Советом Федерации, чтобы получить разрешение «использовать вооруженные силы Российской Федерации на территории Украины до нормализации общественно-политической ситуации в этой стране». Россия поддержала коллаборантов, чтобы дестабилизировать ситуацию и получить влияние вооруженных людей в военной форме без знаков различия – «зеленых человечков» для дальнейшего вторжения. Таким же нетрадиционным способом «изменили» правительственный режим на полуострове на закрытом заседании парламента Крыма. Премьер-министр Анатолий Могилев был «исключен», а пророссийский криминальный авторитет Сергей Аксенов «утвержден» в присутствии «зеленых человечков» [3].

На начальном этапе Путин отрицал присутствие российских спецназовцев, однако обнаруженные документы доказали обратное. Он приказал своей команде национальной безопасности подготовить планы в отношении Крыма и попытки его незаконной аннексии [6]. Москва угрожала и запугивала проукраинское население Крыма со стороны коллаборантов и сил специальных операций. Основными мишенями были крымские татары и украинская местная политическая элита и активисты.

Еще одним важным гибридным инструментом была массовая дезинформация, кампании в медиа и социальные сети с пропагандой для поддержки ложной информации. Кроме того, Россия использует фиктивный и к тому же сфальсифицированный «референдум» как «юридический аргумент» для легитимации своего незаконного акта агрессии [3]. Пример Крыма показывает, что Москва готова использовать силу и любой вид влияния для защиты неоимперских амбиций в регионе и продвижения «евразийской интеграции» под их главенством.

В конце концов, Москва организовала незаконную попытку аннексировать Крым как месть за интеграцию украинского вектора в ЕС, а не за евразийскую интеграцию под их руководством. Россия живет в альтернативной реальности, где она рассматривает бывшие республики СССР как «законную сферу интересов» и предполагает наличие соседних государств с точки зрения безопасности, но не партнерства. Примаков заключил несколько ключевых концепций внешней политики Москвы, которые перекликались с амбициозными советскими амбициями и рассматривали бывшие республики как «исторические сферы влияния».

Внешняя политика России сконцентрирована на «безопасности», и любые действия соседних государств, не соответствующие видению Москвы, будут встречены агрессией. Доктринальные идеи Примакова широко используются в России и представляют угрозу для стран ближнего зарубежья, поскольку Москва будет продолжать настаивать на «евразийской интеграции» под своим превосходством и противостоять НАТО, опираясь на свое военное присутствие. В качестве нового оперативного оружия для достижения неоимперских амбиций они будут использовать гибридную войну в качестве политических, экономических, информационных, гуманитарных и других невоенных мер, чтобы дискредитировать прозападную интеграцию и попытаться присвоить новые земли с использованием концепции мягкой силы Герасимова. Что, собственно, и произошло на Украине.

Проевропейский выбор независимого государства натолкнулся на агрессию в Крыму. Незаконная попытка аннексировать полуостров – это месть за интеграцию в ЕС, несоответствующей доктринальной внешней политике России. Несомненно, данная доктрина РФ демонстрирует, что Москва милитаризует Крым, превратив его в военную базу, но не в туристическую жемчужину, чтобы подчеркнуть свое присутствие в Черном море и регионе как «оппозицию» НАТО.

Автор материала: Константин Л.

1. Bowen, A. (2020). Russian Armed Forces: Military Doctrine and Strategy. Congressional ResearchService.
2. Cohen, A. (1997). The “Primakov’s doctrine”: Russian’s zero-sum game with the United States. TheHeritage Foundation, 167.
3. Erol, M. (2015). Hybrid Warfare Studies and Russia’s Example in Crimea. Akademik Bakis, 9(17),261-277.
4. Gerasimov, V. (2013). The value of science in foresight. New challenges require a rethinking of theforms and methods of warfare. URL: https://www.vpk-news.ru/articles/14632.
5. Kainikara, D., Lazzaro, A., Teller, N., Nihar T., Eurasia Review, & Znotins, Z. (2019, November 05).Russia’s Return To The World Stage: The Primakov Doctrine – Analysis. URL:https://www.eurasiareview.com/05112019-russias-return-to-the-world-stage-the-primakov-doctrine-analysis/.
6. Macfarquhar, N. (2015). Putin Contradicts Claims on Annexation of Crimea. URL:https://www.nytimes.com/2015/03/10/world/europe/putin-contrary-to-earlier-assertions-suggests-planning-to-seize-crimea-started-in-early-2014.html.
7. Minakov, M. (2018). The Significance of Euromaidan for Ukraine and Europe. URL:https://www.wilsoncenter.org/blog-post/the-significance-euromaidan-for-ukraine-and-europe.
8. Rumer, E. (2019). The Primakov (Not Gerasimov) Doctrine in Action. URL:https://carnegieendowment.org/2019/06/05/primakov-not-gerasimov-doctrine-in-action-pub-79254.
9. TASS. (2014). Lavrov Predicts Historians May Coin New Term: The Primakov Doctrine. URL:https://tass.com/russia/756973.
10. The President of Russia. (2014). Address by President of the Russian Federation. URL: fromhttp://en.kremlin.ru/events/president/news/20603.
11. Agreement between Ukraine and Russian Federation on Statute and Condition of Russian BlackSea Fleet Residing in Ukraine (on Ukrainian). URL: https://zakon.rada.gov.ua/laws/show/643_076.